Морковина А.Ю. Снежные ягоды, или уходящая натура города С.» (литературное краеведение, мифопоэтические очерки). – Саратов, издательство «Саратовский источник», 2023. – 102 с.
«Тот город, мной любимый с детства…»
(Ещё один очерк вместо предисловия к этой книге)
Мне часто приходится редактировать книги влюблённых людей. Обычно это стихи – лирика была, есть и будет главным языком романтических отношений. Но покорна волшебному чувству и проза – а как же иначе, где было бы человечество без любовных романов!
Анна Морковина – яркая, самобытная поэтесса, прозаик и журналист – влюблена. И книга, которую вы сейчас открыли, – о любви, не менее сильной, чем та, что можно испытывать к человеку. Она – о любви к родному городу, к малой родине вообще, ко всем штрихам и чёрточкам её, что в точности повторяет то, как любим мы все портретные особенности наших избранников. Да и образ Саратова у неё в очерках живой, настоящий, красочный – не фотография, а картина маслом! И да – это книга любовной, романтической, восторженной публицистики, удивительная книга!
От заявленной тематики – литературного краеведения – А. Морковина временами отклоняется. Не все её герои имели какое-то отношение к Саратову, не всегда их биография связана с городом достаточно крепко, но, думаю, важнее то, что их жизненные пути и духовный настрой оказались созвучны духовному настрою автора книги, укоренив тем самым знакомых или не знакомых нам исторических персонажей на волжской почве.
Главная особенность работы Анны Морковиной – желание не просто написать пусть творчески поданную, но газетную по сути своей статью с исторической информацией. Анна создаёт даже не всегда эссе или очерк, а порою и настоящий рассказ, как это сделано ею в поэтическом тексте «Ольга Кошкина и конец прекрасной эпохи». Аскетичная обычно краеведческая информация здесь играет всеми цветами радуги, как картинки калейдоскопа! И в самом деле: а почему бы не показать биографию весьма импозантной дамы Серебряного века не в виде простого перечисления дат и событий, а в виде новеллы об одном её дне в лучший период жизни? Главной героиней будет она, а её своеобразным «партнёром» в драматургии повествования – он, наш город: «От консерватории до Александровской по Немецкой всего минут десять. Даже если идти не торопясь, слегка поигрывая кружевным зонтиком-тростью, чуть придерживая трен длинной узкой юбки и заглядывать во все витрины. Ольга Сергеевна шла по брусчатке центральной улицы, от Собора Александра Невского, куда ходила по обыкновению одна, без посторонних, ибо была независима и не любила лишних любопытных перешёптываний».
Саратов мадам Кошкиной – город уютный, приятный, патриархальный, но не чуждый моды. Ещё одним героем рассказа выступает… нет, даже не муж светской красавицы, а… дом её. С росписью и камином от Врубеля, с собственным «синема», он – продолжение прогрессивных воззрений хозяйки, и зримое воплощение её жизненных амбиций. А сама хозяйка – своего рода символ новой женщины и культурной, духовной русской провинции вообще.
Беллетризованный краеведческий текст не просто более симпатичен читателю, у него есть и более глубокое достоинство: по сути своей такой текст – реконструкция. Подобно тому, как ныне клубы исторической униформы или старинного фехтования воскрешают поля сражений наполеоновской эпохи или Средних веков, литератор может (с гораздо меньшими затратами, лишь силой своего воображения) воссоздать перед мысленным взором читателя какой-то эпизод из прошлого. Применить методику художественной исторической литературы в краеведении – замечательная, на мой взгляд, идея.
Но и традиционный историко-краеведческий очерк Анне Морковиной мало того что вполне удаётся, он тоже полон эмоциональных, душевных и духовных описаний, он тоже несколько выходит за свои стилистические рамки, чем и привлекает. Так, в очерке о доме Пташкина, знаменитом нашем «доме с кариатидами» само здание также выступает не просто декорацией для драматических человеческих судеб, но и как бы рассказывает собственную судьбу. Судьба эта вышла непростой, и в наши дни едва не закончилась, но вроде бы есть надежда на её продолжение…
Работа с документами, старыми публикациями и мемуарами – «хлеб» краеведа. Там, где обычный читатель лишь отметит прямые или косвенные указания на родные края, краевед выстроит (восстановит) всю парадигму взаимоотношений человека, оставившего записки о своём времени, и его родины. Колоссальная работа была проделана А. Морковиной с мемуарами Маргариты Рудомино – одного из пионеров, творцов и идеологов советского библиотечного дела. Анна нашла в этих воспоминаниях перекличку с саратовскими реалиями разных эпох, а также постепенно, будто бы идя по нити Ариадны, вытянула на обозрение читателей судьбы ещё множества людей, связанных с М. Рудомино родственно, духовно, работой или случайными встречами. Это – труд настоящего исследователя, которому потребовалось также найти дополнительные материалы, проанализировать их и сшить воедино с биографией нашей знаменитой землячки.
Но вернёмся к художественным очеркам-новеллам. «Причудливый полёт Чеглока» – текст, вобравший в себя не только историко-литературную публицистику и художественную прозу, но и кое-что от поэзии. Чувственная сага об одном из самых уникальных русских писателей-натуралистов даёт такой рельефный, такой живой образ этого удивительного человека, что невольно хочется найти и перечитать его книжки. Романтический ореол странствий, волшебный Храм Солнца, горячее революционное и послереволюционное время, сад с чудесными растениями – всё это было в жизни Александра Александровича Усова, творившего под псевдонимом Чеглок. Его необычная судьба и такой же странный, загадочный уход – всё это, конечно, заслуживает не просто информационной статьи, а как минимум рассказа. Анна пишет его от первого лица, и этот ход позволяет вести даже не воображаемый монолог, а полноценный диалог с читателем – протагонист будто бы отвечает на вопросы, возникающие у того, кто изучает его биографию. «Эффект присутствия» Чеглока столь явственен, что к середине текста невольно начинаешь воспринимать рассказ как некое не то завещание, не то посмертную записку. Думаю, работа А. Морковиной как писателя здесь дала не только техническую поддержку, но и некую духовную фору – вжиться в образ коллеги по цеху непросто, но необходимо для развития его образа, для придания ему достоверности и ясности.
Не знаю, вышло ли это случайно или намеренно, но эта книжка в значительной степени демонстрирует интерес Анны Морковиной, человека вообще увлечённого и разностороннего, к Серебряному веку. К этой эпохе она возвращается постоянно, пропуская через неё, как свет через стеклянную призму, и Саратов, и линии судьбы своих героев. Поэтому совершенно естественным кажется мне и присутствие очерков об одном из «отцов» художественной стилистики Серебряного века Константине Бальмонте, стоявшем у начала этой элегантной эпохи, и о Максимилиане Волошине, стоявшем у её окончания. Бальмонт связан с нашим городом несколькими своими приездами и выступлениями, которые с интересного ракурса показывают модные тенденции в культуре того времени, крепкие связи провинции со столицами, изменяющуюся художественную конъюнктуру. А возможно связан и лично, романтическими отношениями. Кроме того, отыскивая у саратовских букинистов книги тоже для меня очень важного рубежа ХХ–ХХI веков, я всегда думаю о том: что за люди покупали их, брали в библиотеках, хранили дома и, главное – читали, перечитывали, давали прочесть друзьям, учили из них наизусть, обсуждали, может быть, даже спорили? Волнительны и интересны такие размышления для библиофила… Анна Морковина даёт почву для них в своём «саратовском прочтении» Бальмонта, упоминая отзывы местных газет, живописные особенности афиш, аншлаги в зрительных залах… Мы снова, как и в случае с мадам Кошкиной, будто бы оказываемся в Саратове начала двадцатого века, слушаем модного тогда автора, наблюдаем экзальтированных его поклонниц, становимся сопричастными именно тому, что называется – дух времени…
Эссе о Максимилиане Волошине – совсем иное произведение. Не поэт едет к нам в Саратов, а саратовская поэтесса (и, в данном случае, драматург) – к нему в Коктебель. Есть в этой поездке и черты паломничества, и задорный соревновательный дух – знай наших, саратовских! – есть и задумчивое любование пейзажем, не только природным, крымским, но литературным и историческим. За годы существования фестиваля «Волошинский сентябрь» в Коктебеле перебывало множество литераторов и прочих творческих людей (в том числе и наших земляков), но ни у кого, пожалуй, не встречал я такого искреннего восхищения, такой возвышенной радости от встречи с этими удивительными местами, как у Анны Морковиной: «Даже вернувшись с Волошинского фестиваля, я до сих пор переживаю его самые счастливые моменты. Ведь мне довелось не только войти в тот самый Дом, о котором я давным-давно упоминала в своём филологическом дипломе о Цветаевой, частой гостье Волошина в Крыму, побродить по его комнатам, подняться в мастерскую художника с прекрасным ликом царевны Таиах, но и вместе с другими поэтами и их друзьями взойти на вершину Кучук-Енишар, где находится одинокая надгробная плита…»
Переходить от чистой поэзии к информативной и глубокой публицистике – редкий и ценный талант. Анна Морковина им обладает в полной мере. А ещё она, если вернуться к тому, с чего я начал в своём предисловии – к влюблённости в свой город – счастлива в этой своей влюблённости. Ведь Саратов отвечает ей взаимностью. Почему я так думаю? Во-первых, потому, что почти любой современный писатель – интерактивен. С интересом я наблюдаю активность Анны в соцсетях и вижу, как она энергично находит темы для вдохновения во многочисленных культурных мероприятиях и акциях, в поездках, в найденных исторических материалах. А порой и просто её возлюбленный город одаряет свою энергичную визави то удивительной встречей, то дивной погодой, то наливным яблоком из местных садов…
А во-вторых… Во-вторых, из всего этого рождаются стихи, рассказы, очерки – это тоже щедрый дар родной земли, города, Волги и волжан.
Тот город, мной любимый с детства,
В его декабрьской тишине
Моим промотанным наследством
Сегодня показался мне.
Написала однажды Анна Ахматова о другом городе, но по близкому поводу. Её саратовская тёзка делает всё, чтобы мы не промотали наше богатое саратовское наследство, все эти загадочные черты образов с лепнины старинных домов, путеводные вехи мемориальных досок, давние традиции и романтические названия.
Всё то, из чего и складывается Родина.
Алексей Бусс